Мир четырех. Первая глава.

1.Мир четырех людей.

Однажды в мире четырех.
Почти таком же как и наш.
Возможно, так же как и наш,
Из обезьяны дикой, человек,
С трудом большим произошел.

То появился вид людей!
Мы скажем: человек труда.
Создал он позже и огонь и спички.
Тому значения не придал,
Работал по привычке.

Любил он труд,
Не меньше, отдых он любил.
С запасом для того производил,
И снова не жалея сил
Растил, пилил и мастерил.

Себя же скромно называл:
Профессионал! За то что мог он знать,
Как инструменты создавать.
Что б проще было,
Снова создавать.

Умел делами управлять
И говорить, что делать.
Руководитель миром всем,
Как собственной рукою.
Бывал он чаще сам руководим,
Своею же женою.

О женах, мы поздней расскажем
Для смысла нам мужчина больше важен.
И как сказал бы Демокрит,
Мужчина тот, кто над страстями, победит.
Мужчина в полном смысле слова человек.

С природой дружен древний человек,
Остался верен ей!
Всех лучше он  там выживал,
Всю ценность рода сохранял
Других людей, себе воитель подчинял!

Главой земли, его мы назовем.
Он землю любит не спроста,
Доходом та ему верна.
Его забота покорять,
Кусок крупнее отбирать.

Природой задан вектор был,
Чтоб  в удовольствиях он жил.
Закон отбора сохраняя,
Лишь сильным благ распределяя,
Себя сильнейшим и считая.

“Атака, бой, война, удача!
Его посмертная задача.”
-сказал романтик.
А бесстрашный рыцарь наш,
Всему тому, предпочитал гуляш.

И для того, чтоб негодяи.
С него три шкуры не содрали.
Он власть, любил приобретать
Затем с отвагой охранять.
И в животе приобретать.

Таков воинственный наш род,
“Отвага” в сердце нашем ждет,
Поступка сильного не раз,
Когда другой слабее нас.
Но то “отвагой” в скобках мы назвали,
Средь тех кто власть имеет, мы не раз.
Увидим “доблесть” бьющих нас.

Затем, хотя порядок, здесь не важен
Идет, весело-грустный человек.
Его вся жизнь, одно лишь чувство.
Где нет любви там, жизни нет,
Его монашеский обет.

И воин и профессионал,
Его лукавым называл.
На чувствах первых он играл
И к человечности взывал.
Вторым же, хлам он продавал
Что по дешевле покупал.

Но что поделать, ведь он сам
Ничто не может сделать сам,
Ни отобрать, ни дать, ни взять…
А лишь по женщинам вздыхать,
И так свой вид перемножать.

Он и придумал “петь”, а следом так-же “говорить”
Что б женщинам мозги пудрить.
Любви первейшие слова,
Для всех живых, песнь одна!
И без песни той в эволюции простой.

И кто сказал, что волчий вой
Вызываем лишь луной?
Быть может вой: стихотворенье?
Молитва первая и та,
Любви печальной отдана.

Но если вдруг ему везет,
Он праздник людям создает.
Такого он тут начудит,
Что сам себя потом стыдит.
И кстати само слово “стыд”,
Его же мысль и породит.

И от великого стыда,
В речах его, есть красота.
И к красоте душой стремясь,
Он тело погружает в грязь,
И о того порой в борделе
Проводит пару дней в неделе.

Но и последний наш типаж,
Хотя, его кидают первым в раш.
А он того и сам не знает,
Но за идею погибает!
Из лицемерности его превознося,
Первейшим человеком право дали назваться.

То человеко-умник, можно так сказать
Но сам, же мудрым, он себя считает
Но те кто были помудрей,
Себя за мудрых не держали,
Для Ego, лишь любовь к Sofia признавали.

Жулье от бога, было в этой касте.
“Военный стратег, оракул, магистр, мистик,
Доктор или можно так сказать,
Идейный врач и над невежеством палач”
Себя порой, он называл,
На деле сказки, (вроде этой) сочинял.

Бывает редко, иногда
Природа в сказке той передана
Наукой сказку ту, мы назовем.
Ученья свет, объединит.
Пространство, жизнью Homo покорит.

Как в зеркале, увидим в сказке той самих себя,
И лучше станем, если захотим.
Поверив в миф, познав мечту,
Заполним смысла жизни пустоту.
Такие вот и все подобные суждения,
Плодит болезнь одна: воображенье.

Любовь, борьба или же труд,
Нам предки скажут:
“То средство, лечит сей простуд.”
Ответим так, что нам болезней этой нет милее,
Что оставляет сразу праздным,
И как бы в высшем, в самом деле! Деле.